Неточные совпадения
Артемий Филиппович.
Смотрите, чтоб он вас по почте не отправил куды-нибудь подальше. Слушайте: эти дела не так делаются
в благоустроенном государстве. Зачем нас здесь целый эскадрон? Представиться нужно поодиночке, да между четырех
глаз и того… как там следует — чтобы и уши не слыхали. Вот как
в обществе благоустроенном делается! Ну, вот вы, Аммос Федорович, первый и начните.
Хлестаков, городничий и Добчинский. Городничий, вошед, останавливается. Оба
в испуге
смотрят несколько минут один на другого, выпучив
глаза.
С козою с барабанщицей
И не с простой шарманкою,
А с настоящей музыкой
Смотрели тут они.
Комедия не мудрая,
Однако и не глупая,
Хожалому, квартальному
Не
в бровь, а прямо
в глаз!
Шалаш полным-полнехонек.
Народ орешки щелкает,
А то два-три крестьянина
Словечком перекинутся —
Гляди, явилась водочка:
Посмотрят да попьют!
Хохочут, утешаются
И часто
в речь Петрушкину
Вставляют слово меткое,
Какого не придумаешь,
Хоть проглоти перо!
Стародум(распечатав и
смотря на подпись). Граф Честан. А! (Начиная читать, показывает вид, что
глаза разобрать не могут.) Софьюшка! Очки мои на столе,
в книге.
Ходя по улицам с опущенными
глазами, благоговейно приближаясь к папертям, они как бы говорили смердам:"
Смотрите! и мы не гнушаемся общения с вами!", но,
в сущности, мысль их блуждала далече.
— А на что мне тебя… гунявого? [Гуня́вый — гнусавый,
в другом значении — плешивый, неуклюжий.] — отвечала Аленка, с наглостью
смотря ему
в глаза, — у меня свой муж хорош.
Поэтому всякий
смотрел всякому смело
в глаза, зная, что его невозможно попрекнуть ни Клемантинкой, ни Раидкой, ни Матренкой.
В упоении гордости он вперял
глаза в небо,
смотрел на светила небесные, и, казалось, это зрелище приводило его
в недоумение.
В полдень поставили столы и стали обедать; но бригадир был так неосторожен, что еще перед закуской пропустил три чарки очищенной.
Глаза его вдруг сделались неподвижными и стали
смотреть в одно место. Затем, съевши первую перемену (были щи с солониной), он опять выпил два стакана и начал говорить, что ему нужно бежать.
Глуповцы
смотрели ему «нелепым обычаем»
в глаза и покачивали головами.
Анна, думавшая, что она так хорошо знает своего мужа, была поражена его видом, когда он вошел к ней. Лоб его был нахмурен, и
глаза мрачно
смотрели вперед себя, избегая ее взгляда; рот был твердо и презрительно сжат.
В походке,
в движениях,
в звуке голоса его была решительность и твердость, каких жена никогда не видала
в нем. Он вошел
в комнату и, не поздоровавшись с нею, прямо направился к ее письменному столу и, взяв ключи, отворил ящик.
Она взяла его за руку и, не спуская
глаз,
смотрела на него, отыскивая
в мыслях, что бы сказать, чтоб удержать его.
Непроницаемые
глаза насмешливо и нагло
смотрели на него, как
в тот последний вечер их объяснения.
При этих словах
глаза братьев встретились, и Левин, несмотря на всегдашнее и теперь особенно сильное
в нем желание быть
в дружеских и, главное, простых отношениях с братом, почувствовал, что ему неловко
смотреть на него. Он опустил
глаза и не знал, что сказать.
Он знал очень хорошо, что
в глазах этих лиц роль несчастного любовника девушки и вообще свободной женщины может быть смешна; но роль человека, приставшего к замужней женщине и во что бы то ни стало положившего свою жизнь на то, чтобы вовлечь ее
в прелюбодеянье, что роль эта имеет что-то красивое, величественное и никогда не может быть смешна, и поэтому он с гордою и веселою, игравшею под его усами улыбкой, опустил бинокль и
посмотрел на кузину.
Не отвечая на его слова, Варя нагнулась над ним нерадостной улыбкой
посмотрела ему
в лицо.
Глаза были светлые, не лихорадочные, но выражение их было строгое.
В больших
глазах его, устремленных на поставленный на ломберном, покрытом цветною салфеткой столе образ, выражалась такая страстная мольба и надежда, что Левину было ужасно
смотреть на это.
Он взял руку Анны и
посмотрел ей вопросительно
в глаза.
Когда прошло то размягченье, произведенное
в ней близостью смерти, Алексей Александрович стал замечать, что Анна боялась его, тяготилась им и не могла
смотреть ему прямо
в глаза. Она как будто что-то хотела и не решалась сказать ему и, тоже как бы предчувствуя, что их отношения не могут продолжаться, чего-то ожидала от него.
Два мальчика
в тени ракиты ловили удочками рыбу. Один, старший, только что закинул удочку и старательно выводил поплавок из-за куста, весь поглощенный этим делом; другой, помоложе, лежал на траве, облокотив спутанную белокурую голову на руки, и
смотрел задумчивыми голубыми
глазами на воду. О чем он думал?
Вронский еще не видал Анны, он нарочно не
смотрел в ее сторону. Но он знал по направлению взглядов, где она. Он незаметно оглядывался, но не искал ее; ожидая худшего, он искал
глазами Алексея Александровича. На его счастие, Алексея Александровича нынешний раз не было
в театре.
Сам больной, вымытый и причесанный, лежал на чистых простынях, на высоко поднятых подушках,
в чистой рубашке с белым воротником около неестественно тонкой шеи и с новым выражением надежды, не спуская
глаз,
смотрел на Кити.
Девушка, уже давно прислушивавшаяся у ее двери, вошла сама к ней
в комнату. Анна вопросительно взглянула ей
в глаза и испуганно покраснела. Девушка извинилась, что вошла, сказав, что ей показалось, что позвонили. Она принесла платье и записку. Записка была от Бетси. Бетси напоминала ей, что нынче утром к ней съедутся Лиза Меркалова и баронесса Штольц с своими поклонниками, Калужским и стариком Стремовым, на партию крокета. «Приезжайте хоть
посмотреть, как изучение нравов. Я вас жду», кончала она.
Когда началась четырехверстная скачка с препятствиями, она нагнулась вперед и, не спуская
глаз,
смотрела на подходившего к лошади и садившегося Вронского и
в то же время слышала этот отвратительный, неумолкающий голос мужа. Она мучалась страхом зa Вронского, но еще более мучалась неумолкавшим, ей казалось, звуком тонкого голоса мужа с знакомыми интонациями.
В те несколько секунд, во время которых посетители молча
смотрели на картину, Михайлов тоже
смотрел на нее и
смотрел равнодушным, посторонним
глазом.
«Знает он или не знает, что я делал предложение? — подумал Левин, глядя на него. — Да, что-то есть хитрое, дипломатическое
в его лице», и, чувствуя, что краснеет, он молча
смотрел прямо
в глаза Степана Аркадьича.
Вронский с удивлением приподнял голову и
посмотрел, как он умел
смотреть, не
в глаза, а на лоб Англичанина, удивляясь смелости его вопроса. Но поняв, что Англичанин, делая этот вопрос,
смотрел на него не как на хозяина, но как на жокея, ответил ему...
Но Каренина не дождалась брата, а, увидав его, решительным легким шагом вышла из вагона. И, как только брат подошел к ней, она движением, поразившим Вронского своею решительностью и грацией, обхватила брата левою рукой за шею, быстро притянула к себе и крепко поцеловала. Вронский, не спуская
глаз,
смотрел на нее и, сам не зная чему, улыбался. Но вспомнив, что мать ждала его, он опять вошел
в вагон.
Открытие это, вдруг объяснившее для нее все те непонятные для нее прежде семьи,
в которых было только по одному и по два ребенка, вызвало
в ней столько мыслей, соображений и противоречивых чувств, что она ничего не умела сказать и только широко раскрытыми
глазами удивленно
смотрела на Анну. Это было то самое, о чем она мечтала еще нынче дорогой, но теперь, узнав, что это возможно, она ужаснулась. Она чувствовала, что это было слишком простое решение слишком сложного вопроса.
Надо было говорить, чтобы не молчать, а он не знал, что говорить, тем более, что брат ничего не отвечал, а только
смотрел, не спуская
глаз, и, очевидно, вникал
в значение каждого слова.
Он был еще худее, чем три года тому назад, когда Константин Левин видел его
в последний раз. На нем был короткий сюртук. И руки и широкие кости казались еще огромнее. Волосы стали реже, те же прямые усы висели на губы, те же
глаза странно и наивно
смотрели на вошедшего.
— Да я не хочу знать! — почти вскрикнула она. — Не хочу. Раскаиваюсь я
в том, что сделала? Нет, нет и нет. И если б опять то же, сначала, то было бы то же. Для нас, для меня и для вас, важно только одно: любим ли мы друг друга. А других нет соображений. Для чего мы живем здесь врозь и не видимся? Почему я не могу ехать? Я тебя люблю, и мне всё равно, — сказала она по-русски, с особенным, непонятным ему блеском
глаз взглянув на него, — если ты не изменился. Отчего ты не
смотришь на меня?
— Да, вот вам кажется! А как она
в самом деле влюбится, а он столько же думает жениться, как я?… Ох! не
смотрели бы мои
глаза!.. «Ах, спиритизм, ах, Ницца, ах, на бале»… — И князь, воображая, что он представляет жену, приседал на каждом слове. — А вот, как сделаем несчастье Катеньки, как она
в самом деле заберет
в голову…
Степан Аркадьич передал назад письмо и с тем же недоумением продолжал
смотреть на зятя, не зная, что сказать. Молчание это было им обоим так неловко, что
в губах Степана Аркадьича произошло болезненное содрогание
в то время, как он молчал, не спуская
глаз с лица Каренина.
Он блестящими черными
глазами смотрел прямо на горячившегося помещика с седыми усами и, видимо, находил забаву
в его речах.
Там была до невозможного обнаженная красавица Лиди, жена Корсунского; там была хозяйка, там сиял своею лысиной Кривин, всегда бывший там, где цвет общества; туда
смотрели юноши, не смея подойти; и там она нашла
глазами Стиву и потом увидала прелестную фигуру и голову Анны
в черном бархатном платье.
Застав Долли уже вернувшеюся, Анна внимательно
посмотрела ей
в глаза, как бы спрашивая о том разговоре, который она имела с Вронским, но не спросила словами.
Левин остался на другом конце стола и, не переставая разговаривать с княгиней и Варенькой, видел, что между Степаном Аркадьичем, Долли, Кити и Весловским шел оживленный и таинственный разговор. Мало того, что шел таинственный разговор, он видел
в лице своей жены выражение серьезного чувства, когда она, не спуская
глаз,
смотрела в красивое лицо Васеньки, что-то оживленно рассказывавшего.
Сморщенное лицо Алексея Александровича приняло страдальческое выражение; он взял ее за руку и хотел что-то сказать, но никак не мог выговорить; нижняя губа его дрожала, но он всё еще боролся с своим волнением и только изредка взглядывал на нее. И каждый раз, как он взглядывал, он видел
глаза ее, которые
смотрели на него с такою умиленною и восторженною нежностью, какой он никогда не видал
в них.
— Ах, мне всё равно! — сказала она. Губы ее задрожали. И ему показалось, что
глаза ее со странною злобой
смотрели на него из-под вуаля. — Так я говорю, что не
в этом дело, я не могу сомневаться
в этом; но вот что он пишет мне. Прочти. — Она опять остановилась.
«Да, вот он перестал теперь притворяться, и видна вся его холодная ненависть ко мне», — подумала она, не слушая его слов, но с ужасом вглядываясь
в того холодного и жестокого судью, который, дразня ее,
смотрел из его
глаз.
Она вышла на середину комнаты и остановилась пред Долли, сжимая руками грудь.
В белом пенюаре фигура ее казалась особенно велика и широка. Она нагнула голову и исподлобья
смотрела сияющими мокрыми
глазами на маленькую, худенькую и жалкую
в своей штопанной кофточке и ночном чепчике, всю дрожавшую от волнения Долли.
Когда Левин опять подбежал к Кити, лицо ее уже было не строго,
глаза смотрели так же правдиво и ласково, но Левину показалось, что
в ласковости ее был особенный, умышленно-спокойный тон. И ему стало грустно. Поговорив о своей старой гувернантке, о ее странностях, она спросила его о его жизни.
Я подошел к окну и
посмотрел в щель ставня: бледный, он лежал на полу, держа
в правой руке пистолет; окровавленная шашка лежала возле него. Выразительные
глаза его страшно вращались кругом; порою он вздрагивал и хватал себя за голову, как будто неясно припоминая вчерашнее. Я не прочел большой решимости
в этом беспокойном взгляде и сказал майору, что напрасно он не велит выломать дверь и броситься туда казакам, потому что лучше это сделать теперь, нежели после, когда он совсем опомнится.
Все нашли, что мы говорим вздор, а, право, из них никто ничего умнее этого не сказал. С этой минуты мы отличили
в толпе друг друга. Мы часто сходились вместе и толковали вдвоем об отвлеченных предметах очень серьезно, пока не замечали оба, что мы взаимно друг друга морочим. Тогда,
посмотрев значительно друг другу
в глаза, как делали римские авгуры, [Авгуры — жрецы-гадатели
в Древнем Риме.] по словам Цицерона, мы начинали хохотать и, нахохотавшись, расходились, довольные своим вечером.
—
В первый раз, как я увидел твоего коня, — продолжал Азамат, — когда он под тобой крутился и прыгал, раздувая ноздри, и кремни брызгами летели из-под копыт его,
в моей душе сделалось что-то непонятное, и с тех пор все мне опостылело: на лучших скакунов моего отца
смотрел я с презрением, стыдно было мне на них показаться, и тоска овладела мной; и, тоскуя, просиживал я на утесе целые дни, и ежеминутно мыслям моим являлся вороной скакун твой с своей стройной поступью, с своим гладким, прямым, как стрела, хребтом; он
смотрел мне
в глаза своими бойкими
глазами, как будто хотел слово вымолвить.
Я подошел к пьяному господину, взял его довольно крепко за руку и,
посмотрев ему пристально
в глаза, попросил удалиться, — потому, прибавил я, что княжна давно уж обещалась танцевать мазурку со мною.
Я пристально
посмотрел ему
в глаза; но он спокойным и неподвижным взором встретил мой испытующий взгляд, и бледные губы его улыбнулись; но, несмотря на его хладнокровие, мне казалось, я читал печать смерти на бледном лице его.
Печорин
в задумчивости не сводил с нее
глаз, и она частенько исподлобья на него
посматривала.
— Она
посмотрела ему пристально
в лицо, как будто пораженная этой новой мыслию;
в глазах ее выразились недоверчивость и желание убедиться.